Адский шторм

После того, как был опубликован ГУЛАГ Архипелаг Солженицына, когда я был подростком, В. Л. Уэбб сказал: “жить в наше время и не знать этой работы, это значит быть чем-то вроде дурака в области истории”.

Я бы сказал то же самое о тех, кто не знает нового Солженицына и его книгу о Преступлении Века: истинном холокосте, совершенном против немецкого народа, который, будучи доведен до конца, привел бы к вымиранию всей белой расы.

Далее отрывки из Адского шторма (Hellstorm).

Почти в каждой войне одна из сторон может быть несправедливо демонизирована путем преувеличения даже реально совершенных ею преступлений, если преступления другой стороны умалчиваются. — Ирмин Винсон.

Отрывок из книги Томаса Гудфрида 2010

Адский шторм:
Смерть нацистской Германии
(1944-1947)

Пролог

На протяжении 600 лет Восточная Пруссия служила защитным фронтом для всей Германии…

К середине октября 1944, советская армия, наконец, достигла границы Рейха. И, несмотря на это, как в случае Немерсдорфа, паники не было.

Так это было, в ночь на 20 октября, когда Немерсдорф и другие ближайшие к фронту поселения спали в воображаемой безопасности, случилось немыслимое. После пробивания немецкой линии фронта, красная армия внезапно вторглась в Рейх.

“Они пытали мирных жителей во многих деревнях,” доложил один немецкий офицер, “некоторых прибивали гвоздями к дверям сараев, других застреливали.”

Другой испуганный очевидец добавил:

Во дворе фермы вниз по дороге стояла повозка, к которой были прибиты гвоздями за руки в позе креста 4 обнаженные женщины… над ними стоял сарай, и к каждой из его двух дверей была прибита гвоздями за руки обнаженная женщина в крестообразной позе. В поселении мы нашли 72 женщины, детей и одного старика, 74, все были мертвы.… Все убиты зверскими методами, кроме нескольких с дырками от пуль в шеях. У некоторых младенцев головы были размозжены. В одной комнате мы нашли женщину, 84 лет, сидящую на диване… половина головы которой была отрублена топором или лопатой.

“Каждая женщина от 8 лет была изнасилована,” заметил другой очевидец.

Старики, которые пытались из последних сил защитить своих жен, дочерей и внучек, были сами сбиты с ног, распилены пополам или разрезаны на куски. Группа из более 50 французских военнопленных и польских рабочих, которые инстинктивно вмешались, чтобы защитить людей, были аналогично кастрированы и убиты. Лейтенант Амбергер продолжает:

Ни в Немерсдорфе, ни в других местах я не нашел ни одного живого мирного немца.

Ошарашенные масштабами преступлений, немецкие власти попросили, чтобы нейтральные ученые и медицинский персонал из Испании, Швеции и Швейцарии открыли миру тошнотворное кровопролитие. Когда посетители сделали свои рапорты, как ни странно, и когда их слово, в конце концов, достигло внешнего мира, ответом было одно молчание. К зиме 1944, злобная военная пропаганда против Германии отбила все СМИ. К этой поздней стадии немногих за границами Рейха беспокоили размозженные немецкие дети и распятые немецкие женщины.

С развязанием войны в 1939 [прим. заметьте: задолго до первых упоминаний о еврейском холокосте в 1942] нигде Германия не получила большей ненависти, чем в среде американского еврейства. Пишет писатель сюжетов и директор Голливуда, Бен Гехт:

«Рак процветает на теле этого мира, на его сознании и душе, и этот рак – Германия, германизм и сами немцы…. Это самое примитивное из всех человеческих племен — этот Немец с сердцем из свинца — осмелился осудить своих господ, осмелился поставить вне закона имя Еврея — имя, которое вырывает его с корнем, как дерево выкорчевывает сорняк, растущий у его корней — это возмутительная вещь. Это злая вещь».

“Германия должна погибнуть”, отозвался эхом Теодор Н. Кауфманн в широко известной книге под тем же названием.

«И единственный путь это сделать – стереть Немца с лица Земли… остаётся единственный способ избавления этого мира от Германизма — это иссушить сам источник, из которого исходят души, жаждущие войны, предотвратить возможность немецкого народа воспроизводить себе подобных».

Чтобы воплотить свой план, Кауфманн предложил после успешного окончания войны стерилизовать всех немецких мужчин и женщин.

Ведущие американские журналы были далеки о шока от такой геноцидальной идеи, напротив, они разрывались от аплодисментов.

“Сенсация!” аплодировал журнал Тайм.

“Провокационная теория”, отозвался Вашингтон Пост.

В то время как многие в Европе и Америке понимали и разделяли эмоции евреев, еще большие массы были, поначалу, в ужасе от гневной риторики и убийственных воплей, требующих одинакового уничтожения и виновных и невинных. Как бы то ни было, удельный вес и настойчивость пропаганды, как тайной так и явной, в кино, радио, книгах, журналах и газетах, постепенно проложили себе путь в мысль и отношение общественности. В конечном итоге, в сознании значительного процента американцев и британцев разница между убийством нацистского солдата и немецкого ребенка уменьшилась до практической неразличимости.

15 сентября 1944 президент Франклин Рузвельт сделал требование об уничтожении публичным, когда утвердил т.н. “План Моргентау”. Названный так в честь министра финансов Рузвельта, Генри Моргентау, но фактически придуманный его первым помощником, Гарри Декстером Уайтом — оба были евреи.

“Вы же не хотите, чтобы немцы умерли с голоду?” – недоверчивый зять Рузвельта спросил президента в личной беседе.

“А почему бы и нет?” ответил Рузвельт, и глазом не моргнув.

Большинство немцев фактически не знали о таких настроениях внешнего мира. Большинство немцев жили с иллюзией, что война до сих пор ведется по правилам. Некоторые верили, что ужас Неммерсдорфа было всего лишь отклонением; что мясорубка была лишь кровавой ошибкой, которой никогда не суждено повториться. Неизвестно для тех из Пруссии и др. восточных немецких регионов, кошмар Неммерсдорфа в перспективе окажется лишь эфемерным предвкушением того, что случится в будущем.

____________________________

Мертвые и мертвыми быть

Как символ Третьего Рейха и самый очевидный пример немецкой воли к сражению, Берлину досталось больше бомб, чем любому другому немецкому городу, и в общем объеме, на столицу Германии одну было сброшено больше взрывчатых веществ, чем сбросил Люфтваффе на всю территорию Англии в течение всей войны. Разрушение было настолько всеобъемлющим, что известно, как один берлинец сказал: “если они хотят поразить еще больше мишеней, им придется принести их с собой”.

И хотя ничто не могло остановить ливень смерти, затопляющий Германию, Адольф Гитлер был намерен отплатить террором на террор. И хотя нанесенный вред был несравним с тем, который понес Рейх, был просто взрыв критики немецкой морали, когда первое “чудесное оружие”, или V-ракеты, были сброшены на Англию летом 1944.

“Когда немецкие солдаты были захвачены в плен партизанами, они часто получали крайне жестокое обращение”, один генерал Вермахта свидетельствует. “Для советов не было необычным пытать своих заключенных и потом вешать их, иногда с их половыми органами, забитыми в их рты”. Другие ландзеры были отпущены, и посланы плестись к своим соратникам, раздетые, окровавленные, с выколотыми глазами и кастрированные.

Единственная группа, которая могла не рассчитывать на жалость со стороны немцев, были коммунистические комиссары. Состоящая, “в основном, исключительно” из евреев, это были те самые политические фанатики, как чувствовали многие немцы, которые были ответственны за мучения и смерть их захваченных соратников. Объясняет один очевидец, лейтенант Ханд Волтерсдорф из нацистской элиты:

Одна из противотанковых бригад защищалась до последнего картриджа, действительно до последнего… они были вынуждены сдаться. У них еще живых отрезали гениталии, выкололи им глаза, разрезали животы. Русские пленники, которым мы показали все это, сказали, что эти зверства были сделаны по приказу комиссаров. Это было первое, что я услышал об этих комиссарах.

Под угрозой пыток и мучительной смерти, которая их ждала, многие идеалистичные немцы имели дополнительный стимул драться до смерти.

(Типичные ландзеры)

В сознании большинства ландзеров, война на востоке не была направлена против конкретно русской и славянской расы, но на борьбу с коммунизмом. В годы после ПМВ, марксистские революционеры чуть не смели немецкое правительство. Поскольку большинство лидеров были евреи, и поскольку Ленин, Троцкий и многие другие русские революционеры были евреи, угроза нацистской Германии и Европе была вполне очевидной. Т. обр. от Адольфа Гитлера до самого низового ландзера, война на Востоке стала священной войной против “еврейского большевизма”.

“Бедный несчастный русский народ”, сказал один потрясенный немецкий солдат, продвигаясь вглубь Советского Союза. “Его страдания нельзя выразить в словах, а его бедность разрывает душу на части”.

“когда вы видите то, что еврей принес сюда, в Россию, только тогда вы начинаете понимать, почему Фюрер начал его борьбу с иудаизмом”, пишет другой потрясенный ландзер, выражая чувства, разделяемые другими собратьями. “Какие несчастья поразили бы нашу отчизну, если бы эти звери достигли верхних земель?”

Вслед за опустошительным поражением немцев под Сталинградом в 1943, “высшие силы” действительно встали на сторону врага. Получая от США бесконечную помощь, начиная с танков и самолетов и кончая сливочным маслом и сапогами, возрождающаяся Красная Армия перешла в наступление. До сих пор непобедимый Вермахт начал свое долгое медленное отступление на запад, чудовищная трагедия такого масштаба, как самая широкая степь, ничего подобного ей современный мир не наблюдал.

____________________________

Между огнем и льдом

Гоня перед собой остатки немецкой армии, орды красных солдат прорвали границу и запрудили Великую Германию. С распространением слова о русском нашествии, миллионы немцев на их пути наскоро собирались и бежали от них на мороз.

Уже стоял дикий холод, несколько дней после исхода начался спад температуры ниже нуля. Как следствие, маленькие дети и младенцы гибли тысячами. “Было ужасно холодно, и ветер был как лед”, рассказывает молодая мать, “падал снег, не было ничего теплого из еды, ни молока, ничего. Я пыталась дать грудь Гэби, зайдя за дом, но она отказалась пить молоко, потому что все было таким холодным. Многие женщины пробовали это, и некоторые отморозили себе грудь”. Когда Гэби умерла, женщина в отчаянии продолжала нести маленькое тело, пока не отморозила себе руку. “Я не смогла нести ее дальше, когда она умерла. Я не могла больше этого выдержать”, рыдает мать. “Я хорошо завернула ее и положила глубоко в снег вдоль дороги… Тысячи женщин клали своих мертвых детей в канавы вдоль дороги, где их не повредили бы автомобили и повозки”.

Как бы ни были страшны условия, люди безостановочно уходили на запад, вдаль от террора, надвигающегося где-то позади. И хотя миллионы ушли, миллионы остались в своих фермах, деревнях и домах. Они не верили, что русские действительно так жестоки и бесчеловечны, как о них говорили, и надеялись выиграть на гостеприимстве и сговорчивости.

“Монголы идут… Уходите быстрее, быстрее”.

Состоящие в огромной части из монголов, кулаков, казахов, калмыков и других азиатов, как и из уголовников и коммунистов, эти люди сформировали вторую волну войск [первой стали славяне] и были известны, даже среди собственных соратников, как совершенно беспощадные. Испуганные новостями, многие немцы попытались бежать и двинуться в вслед за первой советской волной. Большинство, тем не менее, оказались в ловушке и не смогли ничего, кроме как спрятать молодых девочек и опять молиться, что их худшие страхи были необоснованы. После ожидания нескольких дней, но, в основном, часов, страшная вторая волна прибыла.

В то время как огни вспыхивали с разных концов городов и выстрелы гремели, убивая жителей на улицах, захватчики вскоре начали выламывать ногами двери в дома, магазины и церкви. Испуганный мальчик вспоминает, “Прямо передо мной несчастных беззащитных женщин толпы русских насиловали на глазах их детей”. Другая жертва рассказывает, “Женщин насиловали не один и не два раза, а по 10, 20, 30, 100, и для русских было абсолютно не важно, насилуют ли они совсем ребенка или старушку. Самые младшие жертвы в сырых домах, в которых мы жили, были 10 лет отроду”. Матерей насиловали в присутствии их детей; девочек насиловали на глазах у их братьев. В то время как некоторые благородные русские храбро встревали и, рискуя собственными жизнями, пытались положить конец насилию и убийствам, их попытки были, как капля дождя для горящего леса.

“Все из нас знали очень хорошо, что если девочка – немка, ее можно было сначала изнасиловать, потом застрелить”, подтверждает Александр Солженицын. “Это было чуть ли не боевое отличие”.

Когда русские наконец устали от мародерства, грабежа, убийства и насилия над женщинами и девочками, “они подожгли большую часть деревни и сравняли ее с землей”, сказал выживший в Шёнвальд, небольшого поселения, которое отвергло слухи о безжалостности русских и решило приветствовать их вместо этого.

В то время, как те, кто остались, приняли невыносимую участь, бежавшие немцы также страдали. “Что удивило больше всего, это тот путь, по которому они ушли”, вспоминает британский военнопленный, который, который вместе с тысячами других пленных союзников, уходил на запад от надвигающейся советской армии.

Было так холодно, что даже в полдень любой напиток, смешанный с водой, замерзал до того, как его успевали поднести ко рту. Ночью мужчины и женщины могли выжить только, прижавшись друг к другу в вагоне… те, кто засыпал в снегу, умирали за несколько минут.

В этих хаотических условиях, и с замерзшими беженцами всюду на дороге, многих сбили русские танки. Некоторые советские танки не стали сходить с дороги и двинулись прямо на колонны, давя всех на своем пути. После этой давки, жертвы — мужчины, женщины, дети и животные — лежали плоские как доски.

Как правило, больше всего везло тем, кто бежал на поездах. Скорость, однако, не всегда гарантировала побег. Русские самолеты часто бомбили поезда сверху, а танки – сшибали на земле. Когда советы неожиданно напали на город Ольштын, они вынудили станционного смотрителя дать сигнал спокойствия прибывающим поездам беженцев с востока. И когда ничего не подозревающие водители пригоняли поезда один за другим в Ольштын, русские сначала убивали всех мужчин, которых только могли найти на борту, а потом врывались в одну кабину за другой и насиловали там всех женщин.

А в это время, красное кольцо все сжималось. В бесчисленных немецких городах и городках паттерн повторялся, как это показывает дневник одного католического священника из Клёстербрука:

21 января 1945. Как ни странно, население выражает желание остаться и не боится русских. Рапорты, что в одной деревне они изнасиловали всех женщин и похитили всех мужчин, чтобы отправить их на принудительные работы где-то, казались преувеличением.

25 января. Нам сказали, что русские расстреливают целые семьи. Девушки, которые не дали себя изнасиловать и родители, пытавшиеся защитить своих детей, были расстреляны на месте.

27 января. Нам, священникам, разрешили покинуть часовню для того, чтобы похоронить Маргарет во дворе. Бедняжка, это хорошо, что ты умерла и не видела, что русские сделали с твоим телом!

“В какую бы деревню, в какой бы город русские не вошли”, писал некто, кто говорил с солдатами, “немецкие войска приходили в ужас: убитые мальчики, мужчины из Народной Армии залиты газолином и сожжены — и немногие выжившие, рассказывающие истории ужаса”.

Сотни тысяч убиты, сотни тысяч изнасилованы, миллионы уведены в рабство — но это ничто. Худшее было впереди.

Крещендо разрушения

Рузвельт совершил сокрушительное нападение на союзника рейха, Японию, в надежде спровоцировать атаку и впустить войну через “черный ход”. Когда японцы, осознавая свой долг перед лицом медленного удушения, ответили под Перл Хабаром в декабре 1941, мечта Рузвельта воплотилась. Позже, когда его министр финансов, Генри Моргентау, предложил план стерилизации немцев после победы, который бы привел к смерти миллионов, Рузвельт стал его самым ярым сторонником.

“Я бы хотел видеть немцев в очередях за хлебом 50 лет”, признался президент в личной беседе.

♣

В начале февраля 1945, лидеры трех самых мощных держав мира собрались, наконец, на конференции в Ялте, Советский Крым. Несмотря на явные различия, как интеллектуальные, так и физические, они разделяли одну черту, которая отодвигала на второй план все остальные различия — всех троих объединяла растущая ненависть не только к Адольфу Гитлеру и нацизму, но и к немцам и Германии как таковой.

На встрече с Черчиллем в Касабланке в 1943, Рузвельт доложил, что не примет от немцев ничего, кроме “безусловной капитуляции”. Т. обр., исключив всю дальнейшую возможность Гитлера начать переговоры, заявление американского президента не только вынудило Германию сражаться насмерть, но и гарантировало смерть десятков тысяч солдат и летчиков самих Союзников. Вдобавок то, что такая затяжная война позволит Красной Армии достичь и, без сомнения, поработить большую часть Европы, казалось предрешенным.

Когда советские силы ворвались в Польшу в 1939, одним из первых решений Сталина было окружить и уничтожить более 15 000 военных офицеров и интеллектуалов, т. обр. убивая одним движением большую часть возможной оппозиции. Хорошо понимая свое прошлое, беспокоясь о влиянии его будущих действий в Европе на брезгливую британскую общественность, в отчаянной попытке удержать вместе столь несовместимых союзников, правительство Черчилля изо всех сил пыталось скрыть кровавые пристрастия своего советского союзника. Вот секретный меморандум британского Департамента аналитики для высокопоставленных чиновников и создателей общественного мнения в прессе:

Мы не можем изменить большевиков, но мы можем сделать все возможное, чтобы спасти их — и нас самих — от последствий их действий. Раскрытие в последнюю четверть века сделает простые отрицания неубедительными. Единственная альтернатива простому отрицанию – это отвлечение от всего предмета в целом опыт показывает, что самое эффективное отвлечение – это пропаганда зверств, направленная на врага… Т. обр. ваше сотрудничество должно целенаправленно отвлекать общественное мнение от действий красной армии путем глубокой поддержки различных обвинений против немцев… что было и будет запущено в обращение министерством.

Отметая любые сомнения в намерениях Сталина, как только его войска обретут власть на немецкой земле, реальность стала кристально чистой на тегеранской конференции 1943. Поднимая свой стакан с водкой, готовя “очередной тост”, коммунистический лидер внезапно сказал, “я предлагаю выпить за скорейшее возможное правосудие над немецкими военными преступниками — правосудие перед расстрельной командой. Я пью за наше единство в избавлении от них, как мы их захватим, от них всех, а их должно быть около 50 000”. Когда пьяный Черчиль сердито возразил —“британцы никогда не одобрят подобного массового убийства без надлежащего суда!”—Сталин улыбнулся, его глаза блеснули, и казалось, что его «щекочут».

“Возможно”, вставил американский президент, “вместо 50 000 мы могли бы выбрать меньшее число, как насчет 49,500?”

Несмотря на заслуженную репутацию Сталина как величайшего массового убийцы в истории, Франклин Рузвельт был его убежденным сторонником и поклонником диктатора, и поддерживал его при любой возможности. В попытке надеть дружелюбную улыбчивую маску на русского генсека и убедить американцев, что он “великий” и “галантный” союзник, Рузвельт прозвал Сталина “Дядя Джо”.

“Он человек, который совмещает громадную, безжалостную целеустремленность с изрядным чувством юмора”, объяснял президент американской публике. “Я верю, что он воплощает сердце и душу России; и я верю, что мы сойдемся с ним и русским народом очень хорошо – действительно хорошо”.

Взор мира теперь обратился к Ялте, говорит премьер-министр, и то, что “Большая Тройка” достигла в разговоре за несколько дней, будет оказывать влияние на несколько столетий вперед.

Другая тема, которую Сталин поднял в Ялте, касалась репатриации двух миллионов советских граждан, которые, либо бежали в Германию, чтобы избежать преследования на родине, либо присоединились к врагу, чтобы бороться против коммунизма. И снова, на это требование Рузвельт ответил 100% сотрудничеством. Но, разумеется, главная тема обсуждения была судьба их общего врага, или, как мрачно выразился Черчиль, “Будущее Германии, если оно у нее вообще есть”.

По достижению полной победы, три лидера сошлись на том, что бывший Третий Рейх будет поделен как пирог, а его люди отправятся в рабство на просторы Советского Союза. Хотя Рузвельт торжественно объявил ранее, что “объединенные нации не промышляют рабством”, когда Сталин предложил этот план, Сталин назвал его “здоровой идеей”.

Еще одна тема, поднятая на ялтинской конференции, возможно второстепенная, была просьба Сталина особенно разбомбить восточную Германию, чтобы расчистить дорогу для финального нашествия красной армии на Рейх. Желая продемонстрировать своему союзнику, что Британия, и особенно Королевские ВВС, это все еще сила, с которой нельзя не считаться, Рузвельт быстро согласился.

Когда переговоры в Ялте подошли к концу 11 февраля, три союзных лидера, наконец, подписали соглашение для пресс-релиза и попрощались.

___________________________

Мои два цента:

Как описывает Солженицын:

В Ялте Черчиль и Рузвельт подписали соглашение репатриировать всех советских беженцев, особенно военных, и в соглашении не уточнялось, будет ли репатриация добровольной или насильственной: как могут люди не хотеть вернуться домой? Близорукость Запада остановилась на том, что было подписано в Ялте.

Англичане погнали навстречу советской армии корпус казаков из 40-45 тысяч человек, которые пробили свой путь в Австрию и Югославию. Выдача произошла с коварством, свойственным британской дипломатической традиции. Казаки ничего не заподозрили, когда их попросили сложить оружие на землю, чтобы, якобы, стандартизировать их вооружение. 28 мая… [Солженицын описывает в этом параграфе его работы ГУЛАГ Архипелаг, как союзные войска выдали этих русских, против их воли, Сталину.]

Несчастные не могли даже застрелиться или заколоться, т.к. все их оружие было отнято. Некоторые бросались с обрыва в воду или на острые камни. Сердца британцев не дрогнули, не дрогнули и их демократические умы. Британские солдаты и танки подошли. Британцы начали избивать русских прикладами ружей и дубинами, волокли и швыряли в грузовики, включая раненых, как мешки. Целые семьи искали смерти, бросаясь в реку. Тем временем, британские единицы в окрестности преследовали и стреляли в беглецов. (Кладбище людей, которые были расстреляны или растоптаны до смерти и похоронены, по-прежнему существует в Лиенце.)

Но даже это было только начало. На протяжении полных 1946 и 1947 западные союзники, верные Сталину, продолжали сдавать ему советских граждан – как военных, так и гражданских. Это не имело никакого значения, пока была возможность от них избавиться как от некого человеческого недоразумения, как можно быстрее. Людей выдавали из Австрии, Германии, Франции, Дании, Норвегии, Швеции, из областей, занятых американцами, как и с территории самих Соединенных Штатов.

Ясно без слов, что большинство репатриированных умерли в советских ГУЛАГах. Ну и кто из них был чудовищем, три союзных лидера или немецкий канцлер?

Дьявольский хохот

Исход большей части [немецкого гражданского населения], которая карабкалась на корабли, лодки, Буксиры, баржи, и военно-морские корабли и уплыла на запад, стал успешным и безопасным. Не только тепло и еда на борту корабля, но и возможность избежать зверств чудовищных большевиков, дарила им мир в сознании, который они не знали неделями. Но, как говорят несчастные, выжившие в кораблекрушениях, даже на море спасение было не гарантировано.

Прямо перед A.M., 2 торпеды врезались в бок Штубена. В некоторых местах корабль вспыхнул, и люди со всех сторон бросались в воду. Когда корма Штубена поднялась высоко над водой, сотни людей упали за борт, включая тех, кто был разорван на части вращающимися пропеллерами. За 7 минут, корабль погрузился под воду, заглушая последний массовый крик, который, казалось, поднялся из одного голоса. Из 3500 пассажиров, только Франц Хьюбер и несколько сотен еще выжили. Трагично, но для тысяч беженцев, которые успешно пересекли предательскую Балтику, американские и британские бомбардировщики часто были первыми, кто их приветствовал, когда корабли приходили в гавань.

Пока медленная опасная эвакуация женщин, детей и раненых воинов продолжалась [на все еще отплывающих доках], редеющая немецкая армия стояла до конца, яростно сражаясь, чтобы другие смогли выжить. Все сражающиеся понимали свой смертельный приговор. “На каждую тысячу человек приступивших, 3 тысячи прибывали с востока”.

В безудержном желании избежать кровопролития, отчаянные граждане бежали через льды Калининградского Залива, бухты в несколько миль, разделяющей континент от острова, или Нерунг. Вдоль стройной полосы песка, ведущей в Данциг, все надеялись найти убежище. К сожалению, как только многие тронулись, жгучий холод сменился дождем. Один выживший в путешествии: “Лед треснул в некоторых местах, и нам приходилось с болью вытаскивать себя из воды глубиной около фута”. Юрген Торвальд описывает длинное и кошмарное путешествие другого выжившего:

В 7 утра русские самолеты начали сбрасывать на них бомбы. Несколько женщин, тихие, в отчаянии, невыразимом в словах, окружили дыры во льду, которые поглотили ребенка, мать, мужа.

Пишет Роберт Поенсген, военный диспетчер:

Русские воздушные силы прибывали волнами – одна за другой, и бросали бомбы на беззащитные массы народа. Должно быть, так выглядит ад. Это худшее, что я видел за все время моей службы — я говорю вам, я видел многое.

“Дважды нас атаковали советские самолеты, сбрасывая низкие и рассеивающиеся ракеты”, вспоминает Гай Сэйджер другую дорогу. “Каждая очередь оставляла длинные кровавые борозды в плотной массе, был момент, когда ветер был насыщен запахом распотрошенных тел”. “Я никогда не видел столько трупов”, добавил другой свидетель, на своем пути вдоль берега.

Пока бойня на земле прогрессировала, продолжалась и бойня на море. Утром 13 апреля советские воздушные силы нацелились на беженцев – груженый Карлсруэ, когда небольшой груз упал с его конвоя. Застигнутый бомбами и торпедами, корабль треснул и ушел под воду за несколько минут. Из 1000 человек на борту, спаслось меньше 200.

Через три дня после этого, около полуночи, торпеды советской субмарины подорвали бок Гойи, огромного корабля, несущего на борту 7000 человек. Подобно Карлсруэ, Гойя разломилась и опустилась на дно за несколько минут. В это время, советы подошли, чтобы убивать, и Кенигсберг, Мемель, Гдыня, Пиллау и другие осажденные порты закружились в танце смерти.

Кровавый кошмар, развязанный на балтийском берегу, был ни больше ни меньше того, который происходил каждый раз, когда советский сапог ступал на немецкую сушу. Во многих местах, таких как Силезия, Пруссия Померания, немецкие поселения в Чехословакии, Румыния, Венгрия, Югославия — ужас прогрессировал неделями. Потом, когда ужасные зверства утихла немного, если вообще утихли, с течением времени, некоторым казалось, что красные солдаты соревнуются друг с другом в том, чтобы разрушать, убивать и, самое главное, насиловать больше людей. На некоторых женщин и детей нападали по 10, 20, а то и по 30 раз за ночь, и для женщины быть изнасилованной 100 раз в неделю вообще было обычным делом. Разъясняет священник из Клёстербрука: “Я никогда не забуду душераздирающих криков женщин и детей”.

В это же время, в том, что осталось от Рейха, большинство немцев знали потрясающе мало о чудовищной судьбе, постигшей их гражданское население. Сомневающиеся все еще приписывали рапорты о геноциде, от которых волосы вставали дыбом, пропагандистской машине доктора Геббельса. Кусками и отрывками, тем не менее, правда просачивалась. Когда небольшое немецкое контрнаступление временно освободило Нойштеттин, молодые солдаты, незнакомые с тайными русскими зверствами, начали выстраивать своих пленных. “И тут случилось непредвиденное”, вспоминает потрясенный солдат.

Несколько немецких женщин бросились на русских с вилками и ножами. Защита военнопленных была нашей обязанностью, и мы не могли позволить это. Но женщины не отошли, пока мы не выстрелили в воздух из автомата, и тогда они прокляли нас за то, что мы посмели защищать этих чудовищ. Они пригласили нас зайти в дома и посмотреть на то, что (русские) там сделали. Мы сделали это, нас было несколько, и чуть с ума не сошли. Мы никогда не видели раньше ничего подобного, невообразимое зверство!

Обнаженные, мертвые женщины лежали во многих комнатах. На их животах были вырезаны свастики, у некоторых внутренности торчали наружу, груди были отрезаны, лица разбиты до пульпы и опухшие отеки. Другие были привязаны к мебели за руки и за ноги и убиты. Метла торчала из матки одной женщины, веник – из матки другой.

Видя последствия этих чудовищных зверств, мы чувствовали страшное предопределение сражаться. Мы знали, что нам не суждено победить; но это было нашей обязанностью и священным долгом сражаться до последней пули…”

____________________________

Море крови

Защита Берлина, похоже, стала довольно уродливым делом, и многие мирные жители должны были умереть в битве.

Вскоре Джулиана узнала гораздо больше о “реалиях жизни”, когда “целые орды монголов” стояли напротив нее.

“В первый раз, когда они взяли меня и заставили моего отца смотреть, я думала, я умру… Я содрогаюсь. 4 года Геббельс говорил нам, что русские будут нас насиловать; что они будут насиловать и грабить, убивать и разворовывать. ‘Пропаганда всякой мерзости!’ – говорили мы и ждали союзных освободителей”.”

Подобно этой отчаянной девушке на фото, многие женщины действительно предпочли бегство в последнее убежище. “Не других разговоров в городе. И других мыслей”, говорит Рут Андреас-Фридрих. “Суицид витает в воздухе… Люди сотнями убивают себя”.

Вынужденные голодом и жаждой покинуть свои убежища, немцы были потрясены тем, что видели на улицах. Для многих, это как если бы Берлин вернулся в средневековье. Примитивные азиатские тележки, заваленные награбленным, стоят рядом с танками и внедорожниками американского производства. На открытом огне кулаки и татары жарили целиком свиней и быков на шампурах.

Около 3:15 дня, 30 апреля Адольф Гитлер удалился в свою комнату, приложил пистолет к виску и спустил курок, рядом с ним лежала его жена, Ева.

В конце концов, в полдень 2го мая, Генерал Вейдлинг официально сдал город. Вспоминает Лотар Рюль: “И снова мы услышали выстрелы… и я спросил, кто стреляет. Мне сказали, ‘Эсэсовцы застреливаются’.”

“Сталин сказал”, вспоминает генерал Никита Хрущев, “что, если бы не Эйзенхауэр, мы бы не взяли Берлин”.

Невыразимое в словах

Хотя Гитлер был мертв, а Берлин взят, и хоть нация была раздавлена, и дальнейшее сопротивление было не только бесполезным, но и абсолютно невозможным, долгая смерть Германии продолжалась. Как разъяснил это Карл Дониц [Великий Адмирал], хотя в конечном поражении и капитуляции Рейха не было никаких сомнений, рваные остатки немецкой армии шли на последний бой, чтобы выиграть время для миллионов своих беженцев, чтобы те достигли реки Эльбы, где их ждали американцы и британцы. Очень печально и очень жестоко, Союзники были намерены подвергнуть даже этих несчастных беженцев всем возможным опасностям. Летая низко над дорогой, рои союзных самолетов и бомбили колонны, убивали тысячи беженцев. Когда испуганные беженцы прятались в ближайших лесах и фермах, появлялись бомбардировщики и взрывали их укрытия.

В отличие от американцев, британские силы под управлением Бернарда Монтгомери позволяли всем немцам, солдатам и гражданским одинаково, найти убежище в своих рядах. Испуганный тем, что он слышал и видел, фельдмаршал спас своим поступком огромное количество немецких женщин и детей от пыток, изнасилований и смерти.

____________________________

Источник: