Сионизм – это коммунизм

“Мы должны превратить Россию в пустыню, населенную Белыми неграми, над которыми мы должны учредить тиранию, о которой не мечтали самые страшные тираны Востока. Единственная разница, это будет тирания левого сектора, а не правого. Она будет красная, а не Белая. Мы имеем ввиду ‘красный цвет’ в буквальном смысле, потому что мы выпустим такие реки крови, перед которыми поблекнут и выцветут все человеческие потери во всех капиталистических войнах вместе взятых. Крупнейшие банкиры за океаном будут работать с нами. Если мы выиграем революцию, мы установим власть сионизма на обломках ее похоронного венца, и мы станем силой, перед которой весь мир опустится на колени. Мы покажем, что такое настоящая сила. Посредством террора и кровопролития, мы сведем русскую интеллигенцию к состоянию полного отупения и идиотизма, и к животному существованию… А пока наши юноши в кожаных куртках – сыновья часовых дел мастеров из Одессы и Орши, Гомеля и Винницы, – о как великолепно, как восхитительно они умеют ненавидеть все русское! С каким наслаждением они физически уничтожат русскую интеллигенцию – офицеров, инженеров, священников, генералов, агрономов, академиков, писателей!…”

Между сионизмом и коммунизмом в России нет разницы, фактически, Россия была сионистской. Две идеологии дают один результат; вторжение и разрушение суверенных государств, последующее убийство и преследование населения, обнищание народа и обогащение евреев на верху.

Иосиф Сталин, еврей, относился к своей крысиной колонии также хорошо. В 1928, Жидо-иосиф основал первое официальное еврейское государство / крысиную колонию приблизительно за 5000 миль от Москвы рядом с русско-китайской границей в городе под названием Биробиджан. Биробиджан – административный центр Еврейской автономной области (ЕАО). Кейт Голдберг писала для BBC Online в статье под названием Russia’s Forgotten Jewish Land, “Первые поселенцы появились в регионе в 1928, за 20 лет до создания Израиля”. Она объяснила мотив поселения как “создание нового города и образование национальной родины советского еврейства где официальный язык был бы идиш”.

Карл Маркс, еврейский “отец” коммунизма, получил свое воспитание от “отца” сионизма, Моше Гесса.

Дан Пинес, (русский) активист сионизма, написал в своих гримуарах что посещал Сталина, когда последний был нарком по делам национальностей в середине 1920х и получил его поддержку для своей сионистской деятельности в России. Другой защитник сионизма был Феликс Дзержинский, председатель ГПУ, он же “правый большевик”.

К поздним 1920м многие сионисты левого крыла были разочарованы своим опытом в Палестине и вернулись в СССР. Большинство из них были казнены в 1937.

Другие понимали, что пути назад в “сионистским рай” не было. В поздние 1930е официальная позиция сионизма в СССР также начала меняться в сторону большей стабильности. В большой официальной Советской Энциклопедии, опубликованной в то время, мы видим позитивное отношение к сионизму. Она говорит, что еврейская миграция в Палестину стала “прогрессивным фактором”, потому что много мигрантов стояли на стороне левого сектора и были рабочими что можно было использовать против про-британских арабских шейхов!

Потом снова, в 1947, будущие враги, США и СССР, оба поддерживали сионистское движение. Сталин был заинтересован в исполнении приказа торы – построить советско-еврейскую бюрократию на Дальнем Востоке, а еврейские / сионистские правители Америки хотели получить нефть, чтобы евреи могли извлечь из нее максимум прибыли.

Более того, главный основатель / первый премьер-министр Израиля хотел создать “Великий Израиль” по обеим сторонам от Иордании или хотя бы на Синайском полуострове.

Еврейские светские власти позволили снабжение Израиля оружием, и вооружение было переправлено в Израиль Чехословакии под ее кукловодческим режимом, одновременно “коммунистов” поощряли служить в военных силах Израиля, тех самых, которые совершили ужасные преступления против арабских рабочих и крестьян. “Великий вождь”, разумеется, хотел стать покровителем будущего еврейского государства, достичь т.н. “финляндизации”, т. обр. сделать Израиль капиталистическим союзником Советского Союза.

Вячеслав Молотов, министр иностранных дел, который подписал советско-нацистский пакт ’39, также помогал евреям против арабов. Молотова цитируют: “они – очень милые люди, они все получили образование в русских колледжах и гимназиях. Мы говорили о русской литературе и русском языке, но они думают по-английски и с американским акцентом”.

Также, израильская буржуазия и правительство рождающегося израильского государства принимали участие в политических связях с Западом, а именно с США. Голда Меир говорила в то время: “Мы не можем покупать советское оружие на деньги американских евреев”. Крысы тут же обернулись туда откуда им светит сыр, к СССР, но после того, как т.н. “война за независимость” была закончена, они начали строить тесные связи с Западом.

Троцкий сказал: “Социализм откроет возможности для великих миграций на базе самых развитых технологий и культуры. И стоит и говорить, что это не принудительные перемещения, которые есть скорее создание гетто для определенных национальностей, но это перемещения по свободной воле, а, лучше сказать, востребованные определенными национальностями и полу-национальностями. Рассеянные по всему миру евреи, желающие собраться в одно единое сообщество, найдут достаточно обширное и богатое место под солнцем. Та же возможность ожидает и арабов и др. рассредоточенных наций. Национальная топография станет частью плановой экономики. Я вижу в этом великую историческуюю перспективу. Работа для международного социализма есть также работа по решению еврейского вопроса.* {По какой еще причине Троцкий упоминает арабов, кроме как по той, что Палестина будет отдана евреям? Х. Г. Уэллс предусмотрел такую массовую миграцию в мировом государстве.}”
—————————————-
{стр. 206} В июне 1937 Миссис Бебе Идельсон, рожденная в России, социалистический сионистский лидер в Палестине, посетила Троцкого в Мексике. Сначала она участвовала в пресс-конференции в резиденции Диего Ривера, потом имела долгий разговор с Троцким в его кабинете. Далее следуют некоторые ее воспоминания об этом разговоре:

Я сказала ему, кто я, и что в то время я была изгнана из России как социалист-сионист. Если это ему интересно, я бы рассказала ему о нашей жизни в Палестине. Троцкий встал со стула, попросил подождать немного, и вскоре вернулся со своей женой. Он представил меня ей и попросил все рассказать. Он пожелал услышать о жизни в Палестине и был рад, что об этом расскажет ему человек, там проживающий.

Я говорила с ним не как с незнакомцем. Меня все время сопровождало чувство, что он – еврей, блуждающий еврей без родины. Это сделало меня ближе к нему, внушило доверие, что мою историю услышит человек, который поймет. Я прерывала свою историю несколько раз, убеждаясь, действительно ли у него есть время слушать меня, и он уверял меня продолжать, сделал некоторые пометки и принялся спрашивать меня: как много евреев сейчас в Палестине? Где они живут; только ли в городах? Он задавал много вопросов про кибуцы и Гистадрут. Можем ли мы работать в гармонии с нашими работодателями в сионистской организации; как мы приводим евреев в Палестину и как они присоединяются к нашей партии; как мы растим наше молодое поколение и на каком языке оно говорит? Ре попросил меня сказать несколько предложений по-еврейски и улыбнулся, услышав язык. Он написал несколько слов и отметил для себя в основном имена сионистских лидеров, партии, Гистадрут и некоторые другие места в Палестине. Он выказал такой интерес, как будто ему рассказывали про неведомую страну, но производил на меня впечатление, что этот рассказ занял его ум и сердце.

Разговор длился три часа. После того как я рассказала ему, как мы сражались за еврейскую иммиграцию в нашу страну, и он глубоко погрузился в свои мысли, я спросила его: “есть страна, готовая Вас принять; может быть, Вы тоже хотите уехать в Палестину?” Я почувствовала, как по его спине прошли мурашки. Он ответил на это спокойным вопросом: “А вам не страшно принять меня?” Я ответила: “Нет нам не страшно, потому что наша идея сильнее страха перед кем-либо из людей, даже перед таким, как Вы”. Троцкий приблизился ко мне, сжал мою руку и сказал: “Спасибо. Давно я себя так хорошо не чувствовал. Но Вы должны знать, что я имею друзей по всему миру. Мы не отказываемся от наших взглядов,

{стр. 207} и, хотя я отвергнут Сталиным и его опричниками [это выражение Троцкого, так раньше называлась особая армия Ивана Грозного, которую он создал для борьбы с предательством и насаждения власти террора]. У меня есть друзья и они также подвергаются преследованию”. Я сказала ему, что у его друзей есть свои страны, чтобы жить, в то время как у него нет, ибо он еврей. Троцкий кивнул в знак согласия.

Мы отобедали вместе. Его жена не выразила интереса к разговору. Время от времени она задавала ему вопросы, но он откладывал ответ и обращался ко мне с дальнейшими расспросами о положении дел в Палестине. Его особенно интересовали наши отношения с нашими арабскими соседями. Он спросил меня есть ли коммунисты в Палестине, и почему они не едут в Россию, а предпочитают оставаться в сионистской стране. Он также хотел знать легальна ли компартия, большая она или маленькая. Когда я сказала ему, что коммунистов не было среди строителей кибуцы (“коммуны” как Троцкий их называл), он рассмеялся и прокомментировал: “в России этого у них тоже нет”. Его очень волновал статус женщины в Палестины, а также задал личный вопрос – как я добралась до Мексики. Он показал мне свою библиотеку, которая заполняла большую гостиную, состоящую из книг на разных языках; я осознала, как ему дорого это одно владение в его ссылке. Я спросила его: “Если вас вынудят покинуть Мексику – что вы сделаете с библиотекой: может быть, переправите в Палестину?’

Когда мы продолжили наше общение после еды, он внимательно выслушал то, что я рассказала ему о культурной работе, проводимой в нашей стране, о библиотеке в каждом поселении, о национальной библиотеке в Иерусалиме, о еврейской прессе. Не могу вспомнить всех его вопросов, но не могу забыть, как он внимательно слушал про наших детей, сабрах и их любви к родине. Я заметила, что мои слова вошли глубоко в его сердце, что ему было приятно услышать о мире, от которого он далеко. Я чувствовала, что он слушает меня не как человек, отделивший себя ото всех национальностей, и что наша великая идея отозвалась эхом в его сердце.

В конце нашего разговора Троцкий попросил меня не делать достоянием общественности факт нашей встречи и ее содержания: “Пусть это останется между нами. Мир этого не поймет. Люди отыщут в этом основания обвинить меня во враждебности взглядов, и, возможно, в сочувствии к сионизму”. Я обещала ему, и хранила свое обещание 19 лет.
————————————————————————————————————-
Вот еще один отрывок, имеющий отношение больше к жидо-коммунистической связи, но тем не менее очень показательный:
{стр. 42} … мессианский активизм, называемый своими противниками “ложный мессианизм” или “безумный мессианизм” никогда не исчезал полностью. Будучи почти вечным латентным фактором, он постоянно устанавливал себя в еврейской истории в форме различных мессианских движений. …

Сионисты, бундисты / бундовцы и еврейские коммунисты разделяют один и тот же мессианский активизм и идеал освобождения, опознавательный знак всех современных еврейских светских политик. … надо сказать, что центральное значение мессианских традиций в современной еврейской идеологии, идентичности и политике не означает, что эта традиция является исключительно еврейской чертой. В светской форме, элементы мессианской идеи пронизывают европейскую эпоху просвещения и Французскую и Индустриальную революции. Под влиянием религиозного и политического либерализма, урбанизации и индустриализации, и в соединении с элементами утопической мысли, мессианский милленаризм трансформировался в современную идею прогресса. Тем не менее, если мессианская идея имела такую важность даже для обычного общества, то гораздо большую ценность она имела для общества, создавшего и пронесшего ее через века. Мессианская традиция пронизывает еврейскую цивилизацию до такой степени, что стала центральной, даже если и латентной, чертой и стержнем ее популярной культуры. Она выдержала испытание секуляризацией и аккультурацией, вызов современности, путем трансформации себя в радикальные политические решения, в которых значительно возросли активистские силы.

{стр. 51} … одни радикальные элементы стали бундистами, другие – сионистами, ну а третьи – коммунистами.

{стр. 52} Бундистская версия потеряла свою социальную субстанцию с физическим исчезновением большой радикальной группы евреев рабочего класса, говорящих на идише. После того, как коммунисты захватили Польшу, бундистам пришлось капитулировать: они либо подали в отставку, либо иммигрировали.

{стр. 114}… Для этих молодых коммунистов, существовала целая пропасть новых ценностей, отношений и образов, отделяющих их от их родителей и “вчерашнего мира”. По мере того, как пропасть между поколениями росла, коммунистическое движение постепенно заменило им их семьи. Этот феномен не был исключительно коммунистическим. Сионистские и бундистские движения, с их широким профилем деятельности – школы, летние лагеря, социальные клубы и т.д. – и факт их легальности, были способны функционировать таким образом, чтобы заменить семью. Они “помогали дать членам партии чувство принадлежности к ‘иному миру’ в противоположность ‘прежнему миру’ родного дома и синагоги”.

{стр. 232}… В 1948 они (как и Бунд) были вынуждены присоединиться к сионистам в наращивании фондов, вербовке добровольцев для Хаганы (которая вскоре стала официальной еврейской армией), и для военных учений, все это с благословения властей. Когда Израиль победил в битве за независимость, несколько евреев-коммунистов, снабженные контактами партии, были посланы в Израиль с официальными пожеланиями удачи в построении там социализма.

{стр. 252} Важным идеологическим сигналом, который препятствовал распространению коммунизма в еврейской среде, была статья в газете Правда Ильи Эренбурга 21 сентября 1948. Эта официально запрещенная статья осуждала сионизм как “мистицизм”, не учитывала объединения евреев всех стран, осуждала еврейский национализм, подчеркивала необходимость классовой борьбы в новосозданном еврейском государстве, и заявила, что решением еврейской проблемы является коммунизм, а не буржуазное правительство государства Израиля.

{стр. 254}… за этим скоро последовали глубокие и длительные политические и организационные изменения в еврейском секторе. Отдельные еврейские школы, которые раньше находились в ведомстве CKZP, в начале 1949-50 школьных годов были включены в госбюджет, и вскоре полностью включились в национальную образовательную систему. Специализированные еврейские училища ORT стали государственными в 1950. К концу 1949, против желания CKZP и коммунистических активистов, Джойнт (англ. American Jewish Joint Distribution Committee, сокр. JDC, «Американский еврейский объединённый распределительный комитет» был вытеснен из Польши, как представляющий препятствие ля контактов с Западом. Еврейские благотворительные институты и еврейский театр, действующие на деньги AJDC, были национализированы. Еврейские библиотеки смешаны с нееврейскими, союз еврейских писателей, еврейские организации молодежи, и земли-

{стр. 255} manshaften были либо закрыты, либо слились с национальными организациями. В конце 1949, еврейский профсоюз Солидарность соединился с польской аналогичной организацией. Находясь под сильной идеологической атакой, бундовцы были вынуждены скрыть свои “правонационалистические тенденции” и отвергнуть свою “сепаратистскую” программу национально-культурной автономии. Разделив судьбу PPS, Бунд растворился 16 января 1949, и некоторые ее члены перешли в коммунистическую партию. Сионистские партии и организации были распущены в конце этого года. Союз еврейских религиозных общин / The Union of Jewish Religious Congregations поменял название на Союз общин веры Моисея / Union of Congregations of the Mosaic Faith, и значительно сократил контакты с еврейскими организациями за рубежом. В конечном итоге почти полностью подконтрольная коммунистам, организация CKZP в октябре 1950 официально слилась с Еврейское культурное общество / Jewish Cultural Society, чтобы создать TSKZ. Т. обр. еврейский сектор был переформирован. Он был сокращен и реконструирован так, чтобы его нельзя было узнать, а его оставшиеся институты помещены под политический контроль коммунизма. Еврейские коммунисты, которые раньше были лишь незначительным фактором польского еврейства, теперь полностью управляли тем, что от него осталось.
————————————————————————————————————-
Хайль Гитлер! Хайль Гиммлер! Сиг Хайль!